Михаил Николаевич Еськов – прозаик, член Правления, руководитель секции прозы Курского союза литераторов, лауреат премий Е.И.Носова, В.М.Шукшина, «Имперская культура».

Мы встретились в рабочем кабинете писателя-земляка. «Пушкинские» бакенбарды Михаила Николаевича совсем седые, глаза усталые, но взгляд всё такой же мудрый, внимательный, доброжелательный.

 Повод для интервью весомый: 75-летие разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск во время Курской битвы, гром канонады которой слышал в 1943 году семилетний Миша.  Но разговор получился гораздо шире, чем планировалось, что естественно при общении с личностью такой величины.

- Михаил Николаевич, а с какого бы вопроса Вы начали интервью с самим собой?

- У себя бы спросил: «Чем ты сейчас живёшь?» И живу я не какими-то глобальными проблемами: мировыми, государственными -  живу проблемами своей семьи. Это великое счастье на земле – иметь семью. Семья - то же самое государство. Какова твоя семья, такое ты мог бы создать и государство. Мне, слава Богу, повезло. У нас с женой семья девятнадцать человек, вот-вот будет двадцать. В семье десять человек врачей: профессор есть – доктор медицины, два кандидата наук. Люди с хорошей квалификацией, то есть профессионально состоявшиеся.

Великое счастье – это когда мы собираемся вместе. Со своими пристенскими родственниками мы как-то подсчитали, что в нашей родне более ста человек. И самое удивительное: не было ни одного развода. Я это отмечаю как то, что мы – люди архаичные, пришли из того самого времени, когда мать или любой старший говорил, что жениться нужно один раз.  Семья доставляет огромную радость, только тут ты можешь осознавать, что живёшь не зря.

Что касается того дела, которым я занимаюсь, то есть литературы, то мы живём в очень непонятное время.  Непонятность вот в чём: существуют библиотеки, где основной продукт – это книги, которые мы создаём. Библиотеки относятся к государству, и государство ими занимается. Писатель к государству не относится. В государственном реестре нет такой профессии как писатель. Это нонсенс… Живём, однако… Понимаете, раньше, когда выходили журналы миллионными тиражами, литературу читали и очень многое знали. Сейчас к книге интерес во многом потерян. Мне очень понравилось, когда мэр Москвы Сергей Семёнович Собянин говорил, что с детских лет и до глубокой старости мы воспитываемся книгами. Человек таков, каким его воспитала книга. То есть мы, писатели, занимаемся настолько высоким государственным делом, что действительно пора  обратить на это внимание. Поэтому радость, что тебя чтут на малой родине, что тебя там знают, изучают в школе – радость огромная. Почтение – это дань не только писателям, это дань самим себе. Поэтому я очень-очень благодарен нынешнему руководству за то, что оно делает для района.  В том числе и создавая литературный лицей. Филиал  лицея в Пристенском районе – единственный районный филиал в области. А первое моё слово благодарности я обращаю Галине Сергеевне Фурсовой  - проповеднику моего творчества на родной земле.

- Михаил Николаевич, Вы считаете, что писательскому мастерству можно научить?

- Нет. Давайте возьмём самую высокую личность – Александра Сергеевича Пушкина. Пушкин родился Пушкиным. Питала же его талант народная культура, родной язык.  Цель создания литературного лицея в области - не пропустить ребёнка с дарованием. В начале пути хоть мало-мальски обучить грамоте обращения со словом, богатству этих слов. Известно, что в произведениях Пушкина 21 тысяча слов. Екатерина Владимировна Черемисина, преподаватель кафедры русского языка Михайловской военной артиллерийской академии из Санкт-Петербурга, подсчитала, что в моих произведениях 15 тысяч слов.  Это словарный запас, которым я пользуюсь.  Начальный подход обучения детишек – это окунуть их в родную русскую речь. В то огромнейшее-огромнейшее богатство, которое нам даром даётся. Бери и пользуйся!

- Михаил Николаевич, в Вашем детстве лицеев не было. Была только школа. Дала ли она вам всё то, о чём вы сейчас говорите?

- Да, дала. Кто хотел учиться, тот учился. Мне легко давалась учёба, не потому что я прилагал какие-то великие усилия. У меня не было никакого рабочего места, чтобы где-то я положил книгу или тетрадь, читал и  писал, где придётся. Стол был занят, места моим тетрадкам не было. Да и я больше был приспособлен и обучен держать в руках вилы, лопату, косу, чем ручку, которой писали. Но было настолько интересно в школе! И не занудно. То ли оттого, что не хватало информации, все стремились в школу за знаниями. У нас были учителя, о которых вспоминаю до сего времени. Проходили Бородинское сражение, так учитель истории целый урок читал стихи, посвящённые этому событию. На всю жизнь запомнилось. Учительница русского языка организовала в классе постановку пушкинской трагедии «Борис Годунов». Мне досталась роль летописца Пимена. Возвращался домой после уроков вдоль болота, а это несколько километров, и декламировал: «Ещё одно последнее сказанье и летопись окончена моя…» Совсем недавно я вдруг уразумел, что тот монолог и ту роль она дала мне неслучайно: в последующем, когда взял в руки перо, я сам писал историю своего времени, писал историю моего поколения, исполняя долг, «завещанный от Бога», на протяжении всей жизни.

- Ваше детство опалено войной. Больно говорить об этом, но и молчать нельзя, особенно в год 75-летия Победы в Курской битве.

-  Запало в памяти первое известие о войне.  Отец мастеровой был, достраивал хату. Вдруг скачет верховой, отец вышел в проулок.  «Коляй, война!» - прокричал ему верховой. Отец вернулся, в сердцах так ударил топором в порог, что зарубка  та оставалась, пока хату не сломали. Помнится, в тот год снежище навалил, мороз сильный был. Наши отступили по полю, ушли. Явились немцы. На Лугу остановился фронт.  Жителей выгнали в Пселец. Насмотрелись мы, ребятишки, и на виселицы, и на расстрелы. В рассказе «Жил был Герасим Лукич» есть эпизод расстрела паренька по имени Беба. Это не выдумка. Мальчишку застрелили на наших            глазах. 

Месяцев семь были на выселках, а когда вернулись домой, всё вокруг оказалось заминировано. Мы, пацаны, осваивали валявшееся оружие, нередко подрывались, калечились. Гул канонады  на Курской дуге слышен был  и у нас. Наблюдали воздушные бои: стрёкот пулемётов, бабаханье пушек, паденье самолётов  - всё это происходило на наших глазах.

Война прошлась по нашей семье…  Две похоронки: на отца и на брата… О двух других братьях вообще и до сей поры не имеем никаких известий.

- Связь с малой родиной Вы не теряли никогда?

- Практически я всё время слежу за своим районом, получаю газеты, смотрю сводки, да и родственники живут многие там. Практически знаю, что делается. И было такое горькое впечатление, что как будто бы над моим районом  никогда не всходило солнце.  Ощущение какой-то запущенности, всюду бурьян, на станцию приедешь - пылища, грязь. Но с появлением ответственного руководителя на пристенской земле произошли изменения. Человек вообще на земле, если он Человек, вокруг себя обустраивает иную жизнь. В Крупецком районе, где мы с супругой после института работали врачами, в разное время директором нескольких школ был Григорий Лемешев. Как приезжаешь в школу, а вокруг неё чисто, ухожено, цветы посажены, знаешь, что он там был директором. Приезжаешь в другую - запущено, значит, его там не было. Три или четыре школы по району были осчастливлены его душой и заботой.

 Человек приходит на землю хозяином, и ему нужен не только труд, но и красота нужна. Вот у меня такое ощущение, что над Пристенским районом наконец-то взошло солнышко. Такое у меня очень-очень радостное впечатление. Я знаю, что многое делается и, разумеется, очень многое ещё не сделано. Но другое хочется сказать критикующим: почему раньше не сделали, кто мешал? Ничего ж не делалось!  А теперь очень-очень многое изменилось. Вот такое радостное у меня впечатление.  Глава района - Виктор Владимирович Петров - это тот самый человек,кто сажает цветы  там, где появляется. Перемены к лучшему в районе налицо. Невозможно сделать всё сразу, но поэтапно, по частям всё возможно.

 - Михаил Николаевич, если человек может прочитать только одно Ваше произведение, то которое посоветуете? Одно. Самое-самое.

- Не тот вопрос! Скажите, как можно в пользу одного ребёнка отказаться от остальных своих детей?

- Никак нельзя!

- Совершенно верно! Каждая вещь в своей оценке идёт. Например, самым классическим способом сотворены «Чёрная рубаха» и «Брат мой меньший». Да и вообще мои рассказы как маленькие повести, потому что там столько всего! Там и то, и другое, и третье. Такой замес – в этом суть моей писательской натуры. Я ни за что не могу отказаться от рассказа «Петька вернулся!». Он перевернул практически всю мою судьбу. Не отказываюсь от повести «Сопутствующий диагноз», но и не хвалюсь ею. Хотя там всё неплохо сработано. Но много зла. Она мне очень неприятна. После этой книги, когда узрел, что сделал,  Бориса Агеева, который изначально читает мои рукописи, попросил: «Если злое напишу, порви сразу». Лететь в космос я не собираюсь, а к Богу  идти – не за горами. И перед Богом мне таить нечего: как есть, так и есть. Суди за всё, Господи!

- Михаил Николаевич, спасибо большое за Ваши книги. От имени читателей газеты желаю Вам здоровья на долгие годы, творческой реализации, добрых перемен на просторах малой родины.

Вела беседу Екатерина Маловик,  внештатный

корреспондент газеты,

член Союза журналистов Москвы